НОВОСТИ все новости

Евгений Чичваркин о жизни в Лондоне: «Многие боятся, что их рядом со мной увидят»

Запостить в:

27.02.2012

Основатель «Евросети» ЕВГЕНИЙ ЧИЧВАРКИН, три года назад отправившийся в Лондон, чтобы избежать собственного ареста в России, говорит, что любит гостей из Москвы. «Не хватает культурного обмена с Родиной», — сетует он. Чичваркин сравнивает Лондон с «зоной» для предпринимателей и считает, что улицам в некоторых районах столицы Великобритании надо давать дублирующие русские названия. Корреспондент РБК daily ЕЛИЗАВЕТА СЕРЬГИНА навестила бизнесмена на прош­лой неделе. Он рассказал, что, по его мнению, ждет Владимира Путина после выборов, почему английской прессе пришелся не по вкусу ресторан Аркадия Новикова и по какой причине банкиры из ВТБ не придут на концерт «Гражданина поэта» в Лондоне.

— Евгений, вы организовали в Лондоне два концерта проекта «Гражданин поэт». Один из них пройдет на исторической площадке — в месте проведения экономического форума, куда в свое время не пускали россий­ских чиновников. У вас как дела об­стоят с посе­щаемостью?

— Те, кто работает в россий­ских банковских структурах (ВТБ, например), и люди, как-то связанные с посольством, к нам не придут. Хотя некоторые, может, и хотели бы. Боятся, что их здесь заметят. Те, кто здесь, в Лондоне, организует тусовки, имеющие какой-либо линк с российскими властями, от этого мероприятия также всячески дистанцируются. Многие боятся, что их рядом со мной увидят, как будто я заразный.

— Я планировала брать интервью у одного из местных бизнесменов российского происхождения. Когда он узнал, что я еду к Чичваркину, сказал: «С ним не хочу иметь ничего общего».

— Медведь ссыт — оттого и не охотится.

— Вам это мешает?

— Из-за этого не придет несколько десятков людей на первый концерт и несколько десятков — на второй.

— А сколько стоят билеты на ваши концерты?

— От 27 до 275 фунтов. Такая разница в цене потому, что один день у нас будет буржуазный — с красной рыбой и шампанским, входящими в стоимость билета (всего в этот день мы ожидаем до 600 гостей), а второй — попроще (мы рассчитываем продать 1200 билетов). Кстати, концерты будут самыми продолжительными за историю «Гражданина поэта». Два и полтора часа.

— Когда вы везли сюда артистов, говорили, что оплачивать вы все будете своими средствами? Это для вас что-то типа благотворительной акции? Или вы что-то с этого заработаете?

— Абсолютно точно — это благотворительность. Я потеряю около 20 тыс. фунтов, если продам все билеты. Это просто мой гражданский акт.

— Перед выборами?

— Ну да.

— Вы, кстати, много всего интересного в преддверии выборов у себя в ЖЖ выкладываете...

— Ну да. Вот Собчак сегодня вывесил (ролик, в котором телеведущая Ксения Собчак агитирует «голосовать за» — пародия на съемки видео в поддержку Владимира Путина с участием Чулпан Хаматовой. — РБК daily). Видели? По-моему, круто.

— Видела. Смешно, но Хаматову жалко. Говорят, она переживает.

— Хаматову жалко, да. Она волею судеб оказалась в политике. И только чуть-чуть, одной ногой в нее наступила, и сразу же вся нога оказалась в дерьме.

— С вами произошла та же история?

— Абсолютно такая же.

— Вы когда в «Правое дело» приходили, вам предлагали в президенты потом от партии баллотироваться?

— История не знает сослагательных наклонений. Ушел я оттуда добровольно, потому что партия была несостоятельной. А отсюда я ничего делать не мог.

— Они потом рассказывали, что приезжали к вам в Лондон. Хотели наладить связь. Сделать вас здесь своим полномочным представителем.

— Приезжал действительно Трунов (адвокат Игорь Трунов, бывший член «Правого дела». — РБК daily). Чего-то такое хотел. Но потом он с партией разругался и ушел со скандалом. Ну и сейчас у нас приятельские отношения с Натальей Шевчуковой — бывшим пресс-секретарем «Правого дела».

— Возвращаясь к вашему блогу. Вы вывешивали также недавно материалы с «тайной вечери» — так называемую разнарядку — за кого сколько голосов будет «посчитано» на президентских выборах. Откуда инсайд?

— Да, здесь в Лондоне узнают обо всем, что происходит на родине, на несколько дней вперед. Это как в тюрьме — узнают, что произойдет на воле, заранее. Я позвонил паре людей. Они мне подтвердили, что на этом совещании фигурировала цифра 58%.

— А что за совещание-то? При участии руководства ЦИК?

— Ну, я так понял, давали разнарядку губернаторам и местным властям. Логика там такая: если за Путина будет больше 60%, не поверят, если меньше 55% — то можно поставить результаты выборов под сомнение.

— А сами-то что в день выборов делать будете? Голосовать пойдете?

— Я бы проголосовал за Прохорова. У меня есть впечатление, конечно, что матч этот договорной. Но я призываю все равно голосовать за него, чтобы продемонстрировать, какое количество людей выступает за программу Прохорова, чтобы власть видела бизнес. Уже хотя бы из-за этого надо голосовать за него. И вообще, он симпатичный, большой мужик. Грамотный управленец — в кризис вышел с кэшем. Но у меня сейчас нет на руках паспорта. Если отдадут до 4 марта, то обязательно приду в посольство и проголосую.

— А что с паспортом случилось?

— Я апеллирую к статусу здесь. Хочу получить долгосрочную визу.

— А на данный момент у вас нет визы?

— У меня сейчас абсолютно легальный статус апеллирующего к визе.

— А какая это будет виза? Бизнес или какая-то другая?

— Когда будет, тогда будем говорить.

— А как здесь с коррупцией? Можно коррупционную схему использовать, чтобы визу получить?

— Здесь два вида коррупции. На уровне парковщиков и на уровне каких-то федеральных госзаказов. Я слышал, что где-то сильно наверху здесь что-то делают по службе и по знакомству. Но сам не сталкивался. И знаю, что можно дать 20 фунтов и поставить машину на ночь там, где ее нельзя ставить. А вот на каком-то доступном для среднего класса уровне коррупции нет. Визу здесь можно получить, только обратившись в суд с совершенно официальной апелляцией. Я этим довольно поздно начал заниматься — процесс небыстрый.

— Все-таки вы говорите, обратились в суд с апелляцией. То есть в досудебном порядке визу получить не удалось?

— Я не могу раскрывать детали процесса. Я специально попросил сделать закрытыми заседания в суде. Чтобы не давать информповодов для масс-медиа (улыбается).

— Вы видели — Путин выступал в Лужниках. Что думаете?

— Путин четыре года назад мог вынести столько золота, сколько может вывезти один человек, — как барон Мюнхгаузен. Но точку невозврата — когда россияне ему могли еще простить все, что он сделал, он уже прошел.

— Ну выходит, дальше действительно либо кровь, либо деградация. Если все так, как вы говорите, и дана очередная разнарядка по выборам, — к мирному протестному движению никто не прислушивается.

— Я специально уточнил у Навального. У него те же данные, что и у меня по этой разнарядке. Цифры примерно совпадают. Не сомневаюсь, что это правда.

— Вы с Навальным в дружеских отношениях?

— Не то чтобы в дружеских. Нормальные деловые отношения. У нас есть одна общая цель. Несмотря на то что я капиталист и мне близка либертарианская модель, а он социал-демократ, сейчас векторы совпадают. Ни его видение и идеи, ни мое невозможны, пока у власти эта банда.

— Кстати, теоретически, если бы Путина не избрали, вы бы вернулись в Россию?

— Если бы следующая власть оперлась бы на ФСБ — с другим лицом, то нет. Я бы сначала посмотрел на то, что произойдет, а потом решил — ехать или нет.

—А в каком районе Лондона вы живете?

— Это территория не моя, а территория моей семьи и главный человек там — моя жена. Не хотел бы об этом говорить.

— В Москве вы гоняли на Porsche. А здесь на чем ездите?

— А я сейчас в основном читаю или звоню по дороге. Поэтому я сижу на заднем сиденье черного S-класса, как будто я банкир.

— А одежду Симачева по-прежнему носите?

— Да. Я даже предлагал ему открыть здесь магазин. Считаю, что по качеству его одежда самая хорошая среди всего того, что делают российские дизайнеры.

— Вы здесь спортом занимаетесь? Схуднули как-то.

— Ну да, здесь все сначала набирают по 10, 20 кг. А потом сбрасывают. А спортом занимаюсь, да. Вот сегодня в поло играл. Иногда в мяч гоняю с ребятами. Выиграл — не выиграл — мне без разницы. Здесь все располагает к спорту, причем не когда ты профессиональный спортсмен, а в повседневной жизни.

— А есть вообще что-то, что вас здесь бесит?

— Здесь все очень как-то долго. И очень много процессов регулируется, которые в принципе регулированию подлежать не должны. Вот надо, например, получить разрешение на то, чтобы поставить детские качели во дворе. Ну дикость же!

— Вы за пределы Великобритании куда-то выезжали в последнее время? Собираетесь?

— Нет, не выезжал. А чекисты написали Путину ложный донос, что я приезжал в Давос в 2009 году и просил подвести меня к Медведеву. Выезжать не собираюсь. На отдых в том числе. Я пока не устал.

— В Лондоне живут много русских. А тусовка есть как таковая?

— За март на мероприятия на русском языке (в том числе всякие балы, концерты ДДТ и «Земфиры») продано более 10 тыс. билетов. Это некий слой эмиграции, который может себе позволить купить билеты, стоимость которых чуть выше среднего уровня.

— Ну а светская жизнь какая-то есть? Вас на русские тусовки приглашают?

— Те, что связаны с посольством, нет. Но я иногда сам прихожу, даже туда, куда не приглашают. ОМОН-то они не могут вызвать. Вот был, например, секретный форум ВТБ, место его проведения не разглашали. Назывался «Россия зовет». Россия, значит, зовет, а куда приходить — не сообщают. Представляете, как зовет-то? Ну мы вышли небольшой группой с портретами — Магнитского, Ходорковского. Я был со своим. В клетке для крупных собак сидел наш активист. И лозунг был у нас: «В России каждый шестой предприниматель сидит за решеткой». Это, кстати, официальная статистика BBC.

— А вот эта ваша группировка — это кто?

— Есть движение такое — «Говорите громче». Иногда я к ним присоединяюсь на какие-то отдельные акции, иногда нет.

— Вы, кстати, какую-то нереальную активность развили. В том числе в пиар. Интервью даете, в «Слоне» вот вышло, в «Форбс». С чем это связано?

— Любая пиар-активность монетизируется. Меня вот, например, пригласили написать тут недавно заметку в Guardian. Я написал. О жизни русских в Лондоне, о том, что за поколение сюда едет, кого ожидать.

— И кого же ожидать, как вы думаете?

— Креативный класс. Кадровые агентства, которые работают с русскими, работают, не разгибаясь. Деньги из России текут рекой.

— А вы, например, тоже заработали деньги в России. Вам не стыдно, что вы их оттуда вывезли сюда?

— А я не собирался их вывозить. Уезжать не собирался и не хотел. Перед сделкой (продажей 100% акций «Евросети» Александру Мамуту. — РБК daily) я говорил со всеми в Белом доме. Ну вы знаете, у нас такие вещи принято обсуждать и согласовывать. Рассказывал, что собираюсь остаться в Москве, там дальше работать и инвестировать. А они сказали: «Хорошо», а про себя сразу подумали: «Как здорово! Можно сп*дить эти деньги!» Меня вынудили уехать.

— А вот в интервью Собчак и Соколовой пару лет назад вы говорили, что готовились к выезду в Лондон на ПМЖ. Даже недвижимость какую-то присматривали.

— Нет, нет. У меня даже 11 января 2009 года была назначена встреча в «Правом деле». Мы хотели здесь купить летний дом, хотели ребенка устроить в языковую школу, но не более того. А в принципе перемещаться — этого мы точно не ожидали.

— Вы скучаете по тому времени, когда работали в «Евросети»? Я помню, вы же пахали с утра до ночи. А сейчас отдыхаете, проповедуете гедонизм.

— Гедонизм — это то, к чему приходит каждый нормальный человек во второй половине жизни. Вся жизнь должна быть направлена на получение удовольствия.

— От работы вы тоже удовольствие получаете?

— Да. Я люблю повпахивать, а потом, например, побухать. Вот сейчас работать буду много по-любому, потому что я от этого тоже получаю удовольствие. Вот винный магазин открываю.

— Вы говорили, что не будете операционной деятельностью заниматься. Вы же мажоритарный акционер (Евгений Чичваркин владеет магазином совместно со своим партнером Тимуром Артемьевым. — РБК daily).

— Не сейчас, а потом, конечно, буду. Мне вообще по кайфу, если у меня есть свободный час, самому сделать доставку. Мне это действительно нравится. Люди ведь когда покупают, благодарят. Я могу не кушать, только этой их энергией питаться. А покупателям приятно знать, что они покупают вино именно у меня. Ну это как кушать у Аркаши.

— Да, новиковский ресторан в Лондоне, кстати, тут знатно в Guardian приложили. Вы там бывали? Что по этому поводу думаете?

— Я вообще очень люблю туда ходить, мне нравится. Там есть косяки, конечно. Но заново набрать в чужой стране, где ты к тому же не живешь, сто с лишним человек так, чтоб они в один день начали работать идеально, — это нереально.

— А почему рецензия такая вышла? Русских здесь не любят?

— Да здесь любой линк с Путиным — это не то что не круто — это отравляющий toxic-фактор, разрушающий репутацию.

— Возвращаясь к вашему винному магазину. Вы говорили, что собираетесь сделать его «лучшим в мире». Почему считаете, что он будет лучшим?

— Потому что я сделаю все возможное для этого.

— А кто станет вашим основным конкурентом?

— Никто. Мы находимся в надрыночном пространстве, которое занято очень частично. Мы хотим сделать бренд, который бы ассоциировался с винами. Так же, как Louis Vuitton ассоциируется с сумками.

— Выбрали уже для магазина площадку?

— А то. Но не покажу.

— У вас в магазине есть какие-то очень дорогие вина. Сколько стоит самая дорогая бутылка?

— У нас есть произведения винного искусства, которые сделаны еще 200 лет назад. Из тех, что есть в наличии сейчас, самая дорогая бутылка стоит меньше 100 тыс. фунтов. При открытии будет несколько бутылок, которые стоят больше 100. Но это не потому, что там золото-бриллианты, а они редкие, удивительные.

— Вы рассчитываете, что основной поток покупателей на первом этапе будет из России?

— Нет. Есть, конечно, какие-то друзья и знакомые. Но магазин находится в таком месте, где вокруг большое количество инвестфондов. Если взять все эти компании вместе и собрать их оборот, то, я думаю, это будет ВВП любой из прибалтийских республик.

— То есть вы рассчитываете, что банкиры будут отмечать удачные сделки, покупая у вас вино?

— Ну да. В апреле получил бонус в «пятерочку», несколько ящичков отложил в загашник. Здесь же это обычная история.

— А если сравнивать ваш первый магазин «Евросети» (тот, что появился рядом с Госдумой) и вот этот винный бутик — что открывать сложнее?

— Конечно, здесь сложнее. В ельцинское время можно было открыть магазин на любом углу, через неделю уже работало. А здесь очень много бумаг, согласований. Это просто ад какой-то. Открыть компанию — это пять минут. А вот получить лицензию там, где ее никогда не было, это долго и муторно. А если отказали — апеллировать еще дольше.

— А говорят, у нас в России волокита…

— У нас просто по-другому — бандиты и оборотни в погонах. Кто смог, тот и выжил. А здесь все честно, но очень долго.

— «Евросеть» славилась своими слоганами типа «цены просто ох*еть». У вашего винного бизнеса будет другая аудитория. А рекламные кампании будут такими же яркими?

— Веселуха определенно будет. Просто она будет ориентирована на другого покупателя. Может, покупателя, схожим с теми, кто покупал у нас телефоны Vertu.

— Вы планируете так же хорошо зарабатывать на этом бизнесе, как и на продаже трубок?

— Безусловно. Я рассчитываю зарабатывать миллионы фунтов в год.

— Каков объем вашего состояния? В разные годы оно оценивалось в 300, 400 млн долл. и даже в миллиард.

— Называть цифры я не буду. Но миллиардером я никогда не был.

— А сколько вообще денег вам нужно для счастья?

— Понимаете, количество счастья и денег у меня по жизни вообще не коррелируют. Вообще. Я абсолютно был счастлив во второй день своей свадьбы. Мы тогда навезли на горбатом «запорожце» кучу еды на пляж — туда, где сейчас Митинская пойма — и это было абсолютное счастье. Хотя определенный заряд позитива дает каждая следующая ступень твоего обогащения. Когда ты, например, можешь сам взять для себя чартерный рейс, или следующая ступень — когда ты можешь взять чартер, высота салона которого позволяет стоять в полный рост и где не надо сгибаться.

Елизавета Серьгина
РБК Daily